Жили-были пять зверят

Арсений Александрович Тарковский

Сколько родного близкого нам всем в его казалось бы простых строчках: Давно мои ранние годы прошли По самому краю, По самому краю родимой земли, По скошенной мяте, по синему раю. Или здесь: Мне запомнится таянье снега Этой горькой и ранней весной, Пьяный ветер, хлеставший с разбега По лицу ледяною крупой. Иногда, мне думается, его поэзия очень близка стихам Анны Ахматовой. Именно своей тишиной, изысканностью простых коротких строчек: Позднее наследство, Призрак, звук пустой, Ложный слепок детства Бедный город мой. А иногда, что-то от Бориса Пастернака. Настолько "природен"язык Тарковского: Дышит мята в каждом слове, И от головы до пят Шарики зеленой крови В капиллярах шебуршат. И очень часто — спокойная жутковатая философия его стихов сопричастна творчеству Осипа Мандельштама: А если это ложь, а если это сказка, И если не лицо, а гипсовая маска Глядит из-под земли на каждого из нас Камнями жесткими своих бесслезных глаз? Нужно заметить, что вообще описание быта, домашнего обихода у Тарковского выходит всегда неординарно, иносказательно, поскольку быт у Художника — всегда бытие и судьба: Вся Россия голодала, Чуть жила на холоду. . Жили-были, воду пили И пекли крапивный хлеб. . Сердобольные соседки Тоже, будто птицы в клетке На своей засохшей ветке, Жили у себя в аду.