Больше чем любовница

Наполеон и Единая Европа

Для его грандиозных планов создания единой Европы, под французской, разумеется, гегемонией, из солдат надо было вытравить понятие о Родине, об отечестве. И это ему во многом удалось. О Наполеоне писали современники: "Он до такой степени извратил природу французской армии, что она утратила всякую национальную память". Часто для своих солдат Наполеон был больше, чем Франция, ибо там, где Наполеон, там и отечество. У самого Наполеона к Франции были отнюдь не такие уж сыновние чувства. Он писал: "У меня одна страсть, одна любовница - Франция: я сплю с нею. Она мне никогда не изменяла, она расточает мне свою кровь и свое золото". Да, Франция для него совсем не Родина-мать, а лишь инструмент для достижения своих честолюбивых планов. Помимо идеи о единой великой Европе у Наполеона проскальзывают и совсем иные мысли, ибо его постоянно притягивал Восток: "Старая лавочка, нора для кротов - ваша Европа! Великие империи основываются, и великие революции происходят только на Востоке, где живет шестьсот миллионов людей". Еще до египетского похода Наполеона одолевали мысли о всемирной монархии: "Я вхожу в Константинополь с несметною армией, низвергаю турецкое владычество и основываю великую империю на Востоке, которая обессмертит меня в грядущих веках". Не вышло. И на Святой Елене он еще продолжал вспоминать о своем плане: "Если бы Акр был взят, французская армия ринулась бы на Дамаск и Алеппо и в одно мгновение была бы на Евфрате.